Ги Дебор в книге «Общество спектакля» (1967) определил «спектакль» как «капитал, сконцентрированный до такой степени, что он становится образом». За последние четыре десятилетия этот процесс интенсифицировался и дошел до той стадии, когда медиа-коммуникационно-развлекательные конгломераты стали доминирующими идеологическими институтами западного общества. В этом смысле определение Дебора, прочитанное наоборот, тоже верно: «спектакль» — это «образ, сконцентрированный до такой степени, что он становится капиталом». Такова логика многих музеев и культурных центров eastern european women, создаваемых наряду с парками развлечений и спортивными комплексами для постиндустриального преобразования старого индустриального города, который нужно сделать безопасным местом потребления вещей и зрелищ, что зачастую предполагает вытеснение рабочего класса и безработных и продвижение «бренд-капитала» глобальных корпораций (включая музеи вроде Гуггенхайма).
Газета «Нью-Йорк Таймс» назвала эту работу «грандиозным размышлением над эпическими темами человеческого бытия: индивидуальностью, обществом, смертью и возрождением». Этот размах объясняет, почему Виола стремится виртуализировать пространство своих работ и дереализовать свой медиум: только так его аисторичное видение духовной трансценденции может эффективно осуществиться, то есть явиться зрителю как эффект.
Видео-арт с первых шагов был склонен к своего рода технологическому мистицизму (с оттенком дзен-буддизма — у Нам Джун Пайка, с христианским — у Виолы). Кино, безусловно, с давних пор стремилось к тому же и продолжает добиваться все более сильных эффектов непосредственности с помощью все более изощренных форм опосредования. (Вот как писал о кино Вальтер Беньямин в «Произведении искусства в эпоху его технической воспроизводимости» ( 1936): «Свободный от техники вид реальности становится здесь наиболее искусственным, а непосредственный взгляд на действительность — голубым цветком в стране техники» [цит. по пер. С. Ромашка: Беньямин Вальтер. Медиаэстетические произведения. М.: Издательский центр РГГУ, 2012].) Как и в случае с инсталляциями Таррелла, оценка произведений Виолы зависит от того, как зритель оценивает подобные иллюзии: для многих мистический опыт — это подлинный эффект множества великих произведений искусства, для некоторых — всего лишь мистификация.