Найдётся, пожалуй, в этой стране лишь три-четыре десятка специалистов, которые реально разбираются в содержании подписанного 15 сентября в г. Мурманске Договора между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. И суть заключается вовсе не в чёткости международно-правовых формулировок и в правильности точек и запятых в нижеприведённом тексте. «Линия разграничения морских пространств между Сторонами в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане определяется как геодезические линии, соединяющие точки, которые определены следующими координатами:
1. 70°16’28.95”с.ш. 32°04’23.00”в.д.
Эта точка соответствует точке 6 линии разграничения, как она определена в Соглашении 2007 г.
2. 73°41’10.85”с.ш. 37°00’00.00”в.д.
3. 75°11’41.00”с.ш. 37°00’00.00”в.д.
4. 75°48’00.74”с.ш. 38°00’00.00”в.д.
5. 78°37’29.50”с.ш. 38°00’00.00”в.д.
6. 79°17’04.77”с.ш. 34°59’56.00”в.д.
7. 83°21’07.00”с.ш. 35°00’00.29”в.д.
8. 84°41’40.67”с.ш. 32°03’51.36”в.д.
Конечная точка линии разграничения определяется как точка пересечения геодезической линии, проведенной через точки 7 и 8, и геодезической линии, соединяющей самую восточную точку внешней границы континентального шельфа Норвегии и самую западную точку внешней границы континентального шельфа Российской Федерации, как они установлены в соответствии со Статьей 76 и Приложением II Конвенции.
Географические координаты точек, перечисленных в пункте 1 настоящей Статьи, определены во Всемирной геодезической системе координат 1984 года (WGS 84 (G1150, в версии 2001.0)).
Иллюстративно линия разграничения и точки, перечисленные в пункте 1 настоящей Статьи, изображены на карте-схеме, прилагаемой к настоящему Договору. В случае расхождения между описанием линии, приведенным в настоящей Статье, и изображением линии на карте-схеме преимущественную силу имеет описание линии, приведенное в настоящей Статье.»
Суть заключается в том, что Россия добровольно отказалась от грандиозных морских пространств в Баренцевом море. Некоторые [проницательные] российские комментаторы отмечают: «Россия пошла на очередную сдачу своих территорий - на этот раз в Арктике», «опять уступили территорию», «банально опять правительство разбазаривает не принадлежавшее ему», «то, что договор исторический, это точно, с этим договором надолго вляпался в историю», «на очередной айПод или айФон променял», «Россия уступает «Русский треугольник» в Арктике». Конечно, слово «территория» здесь неуместно. Правильнее говорить о пространствах в Баренцевом море. И о правительстве, и о роли любителя продвинутых девайсов стоило бы писать более корректно. Но суть-то понятна. Необоснованная уступка. Предательский поступок.
Более тридцати четырёх лет наша страна последовательно отстаивала в Баренцевом море свои национальные интересы. Работали публичные и непубличные эксперты-международники, специалисты по международному морскому праву, высококлассные дипломаты. Ещё полгода назад никакого явного стремления зафиксировать принципиальные намерения Москвы и Осло по параметрам договора о разграничении морских пространств в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане даже не просматривалось. И это было вполне понятно. Никто не хотел уступать своего. Россия не желала и, по большому счёту, никогда не должна была отрекаться от сугубо собственного. И, вот, суетливость и торопливость … видеоблоггеру стукнуло в голову уступить. И уступить очень значительное. Десятки тысяч квадратных километров моря! Значительные потенциальные запасы нефти и газа. Ежемесячный вылов тонн рыбы. Престиж и репутация на международной арене.
Да, существовал неурегулированный спор с Норвегией по вопросу делимитации морских границ в Баренцевом море. Последние раунды (2005-2009 гг.) диалога по этой проблеме демонстрировали полное отсутствие прогресса в двусторонних переговорах. Известно, что пока в спорной зоне ведётся только добыча морепродуктов. Попытка нашей страны в восьмидесятых годах начать здесь разведку полезных ископаемых натолкнулась на резкие протесты Норвегии. С тех пор на ведение геолого-поисковых работ в этой акватории объявлен мораторий.
Ещё в далёком 1926 году Советский Союз определил границы своих морских полярных владений. В основу проведения границ акваторий был положен так называемый принцип секторного деления, когда суверенный контур идёт по линии долготы от точки сухопутной границы на побережье до Северного полюса. В результате сформировалась оспариваемая акватория. Норвегия и СССР установили границы своих исключительных экономических зон в 1976 году. Наша страна использовала секторный принцип, а соседи-оппоненты – разграничение по срединной линии. Несовпадение подходов привело к образованию спорной зоны общей площадью около 155 тыс. кв. км. (что превышает, для сравнения, норвежские морские владения в Северном море).
С точки зрения российских интересов в Арктике, приоритетной задачей представлялся медленный и сложный переговорный процесс. Это прекрасно понимали и норвежские переговорщики. В августе 2004 года тогдашний заместитель министра иностранных дел Ким Тровик прокомментировал проблему делимитации морской границы следующим образом: «Намного важнее найти хорошее, а не быстрое решение. Мы не должны ощущать давление времени». Было очевидно, что российской стороне требуется концентрация всех возможных усилий именно на поиске благополучного решения проблемы раздела или совместного освоения спорных провинций Баренцева моря с Норвегией, а вовсе не праздничное надувание щёк по поводу «неожиданного успеха» в делении совсем немифических «мировых резервов» глубоководной Арктики. – Что получилось теперь?
1) Россия «отстегнула» примерно половину от указанных выше 155 тыс. кв. км. акватории. Просто отказалась от суверенных прав. Навсегда отступила от того, что считалось исключительно нашим.
2) С учётом прецедентного характера международного морского права Россия добровольно отказалась от применения универсального принципа секторного деления. Семьдесят четыре года мы его использовали, а более не сможем уже никогда.
3) Отказ от принципа секторного деления – в частном рассматриваемом случае это фиксировалось в двух взаимосвязанных тезисах «The sea is divided along lines of longitude, with the North Pole as the center» и «The North Pole would be split among countries» – автоматически означает отречение от положения, при котором Москва когда-либо может считать Северный полюс российским.
Медийно шумные российские «погружения» трёхлетней давности вывели вопрос раздела Арктики из сферы спокойных, хотя и предельно противоречивых переговоров в «открытое» пиар-пространство, заставив лидеров приарктических государств также снаряжать экспедиции, делать громкие заявления о том, что они «не отдадут ни пяди» арктического пространства. Все пропагандистские крики, звучавшие в августе 2007 года, когда глубоководные аппараты «Мир-1» и «Мир-2» «установили российский флаг на дне Северного Ледовитого океана» (именно такая формулировка являлась официальной), теперь должны быть забыты.
4) Умиляет обоснование и позиционирование причин необоснованно значительных уступок России. С одной стороны, никем не подзабыто, что одним из первых арктических соглашений стал российско-американский договор, по которому в 1867 году Россия «дружески уступила» Штатам полуостров Аляску. С другой – видеоблоггер безапелляционно заявляет: «Прежде всего, это, конечно, энергетика, потому что неурегулированность вопросов о территориальном размежевании, о разграничении морских пространств не давала возможности заниматься крупными энергетическими проектами … Мне кажется, что это лучший подход. Это объединяет и усилия, и деньги, и технологии. И, может быть, это главное».
Кажущееся внешне привлекательным положение: «в обмен на технологии» – звучит на самом деле фальшиво. До подписания «исторического документа» складывалась ситуация, когда в руках «Газпрома» уже находились два гигантских месторождения – газовое Штокмановское и нефтяное Приразломное. Норвежские запасы энергоресурсов в Баренцевом море много скромнее российских, отсюда и огромный интерес Statoil ASA к сотрудничеству с «Газпромом». Норвежские партнёры и так были готовы поучаствовать в модернизации российской экономики. Прежде всего, фиксируя взамообусловленность по передаче технологий сжижения природного газа и возможность участвовать в разработке того же Штокмана. Стоит только вспомнить, как четыре с половиной года назад «Газпром» в практически шоковой манере отказался от услуг [американских и] норвежских предприятий: «Ни одна из компаний не смогла предоставить активы, соответствующие по объёму и качеству запасам Штокмана».
5) Установление чётких границ зон юрисдикции России и Норвегии создаёт предельно ясные и понятные правовые условия для осуществления любой хозяйственной деятельности. Но тогда почему при подписании договора отдельно фиксируется выведение «на новый этап двустороннего сотрудничества в области рыболовства»? Дословно это звучит так: «После вступления договора в силу ещё в течение пятнадцати лет (с возможным продлением на последующие шестилетние периоды) будут действовать основополагающие российско-норвежские соглашения 1975–1976 годов в этой сфере. Продолжится работа Смешанной российско-норвежской комиссии по рыболовству, в рамках которой согласовываются объёмы общего допустимого улова, квоты вылова рыбы, а также ведётся разработка единых технических мер регулирования промысла совместных запасов в Баренцевом и Норвежском морях».
Возможно, уважаемый читатель посчитает резкими авторские оценки «необоснованная уступка» и «предательский поступок». Но говорю об этом вполне ответственно. Занимаясь проблемой разграничения российско-норвежских морских пространств в течение последних восьми лет, глубоко убеждён, что в присутствии Президента России Дмитрия Медведева и Премьер-министра Королевства Норвегия Йенса Столтенберга позавчера был подписан недопустимо несправедливый договор. После подписания он подлежит ратификации парламентами двух стран. Очевидно, но одновременно и печально, что при вынесении резолюции одобрения единороссовское большинство не будет стремиться разобраться во всех деталях происходящего.
