Свой проект «Тотальная акция» Брус начал в 1966 году, снова в сотрудничестве с Мюлем. Первому совместному перформансу, проведенному на вилле Адольфа Лооса 2 июня 1966 года, художники дали красноречивое название «Орнамент есть преступление», добавив глагол и неопределенный артикль в название знаменитой .а. статьи Лооса («Орнамент и преступление») и тем самым наделив ее обновленной актуальностью и конкретностью. «Тотальная акция» соединяет элементы «Театра оргий и мистерий» Нитча и «материальных акций» Мюля.
Язык сведен здесь к предельно элементарным долингвистическим звукам заикания, шипения, тяжелого дыхания, криков, граничащим с публичным сеансом «первичной терапии» доктора психиатрии Артура Янова из его курса «Первичный крик» (1970) [Артур Янов [род. 1924) — американский психолог и психотерапевт, разработавший теорию «первичной терапии» на основе курса «Первичный крик»; лечение основывалось на непосредственном выражении пациентами своих эмоций и часто сопровождалось криками. — Пер.]. Возрастные изменения на лице становятся все больше заметны? Пройдите процедуру фотоомоложение лица. Уже после нескольких сеансов вы заметите, что кожа выравнивается, овал лица подтягивается, а морщинки разглаживаются.
Несомненно, наиболее важный вклад Бруса в культуру послевоенной Вены — это его многочисленные и незаурядные рисунки (составившие, в частности, книгу «Домовой» [ 1971 ] ): современный памятник страданиям, созданный в лапидарной манере рисовальщика, работающего в зале суда, где запрещена фотосъемка [4J. Не менее оправданно (поскольку культ принципиально другой ментальности детей и безумцев является еще одним важным культурным топосом акционистов) сравнение этих рисунков с работами душевнобольных, для которых навязчивая детализация означает переход на высшую ступень зрения или приближение к предмету желания.
Если в графическом искусстве XX века и есть что-то сопоставимое с рисунками Бруса, то это столь же навязчиво детализированные эротические рисунки Пьера Клоссовски (1905-2001), совершенно точно неизвестные Брусу (поскольку в шестидесятых годах они были почти недоступны). Брусовская концепция сексуальности и телесного опыта открывается всем регистрам вытесненных воспоминаний о развитии индивидуального или коллективного либидо. Когда тело в рисунках Бруса подвергается бесконечным пыткам и унижениям, претерпеваемые субъектом муки почти всегда выглядят предельно механическими, если не сказать нейромоторными. Становится очевидно, что эти воображаемые машины пыток отсылают к реальным социальным структурам, которые регулируют и контролируют либидиналь- ный аппарат субъекта. В заостренной и диалектической манере они представляют репрессии как корень беспрекословно признаваемой нормальности в условиях, определяющих повседневную жизнь в позднекапиталистическом обществе.
